Зауральская земля обогрела и дала кров тысячам эвакуированных детей, в одночасье оторванных от родителей, семьи, знакомого двора, растерянным и бессильным против навалившегося горя, на долгие годы Великой Отечественной войны.
Эшелоны с эвакуированными, в нашей области их называли беженцами, начали прибывать с июля 1941 года. Среди эвакуированных были дети из Белоруссии, Москвы, Карелии, Орловской и Полтавской областей.
Но особенно много ленинградских детей нашли временное место жительства в городах и селах Зауралья.
По воспоминаниям детей, что хранятся в архиве, сбор детей в Ленинграде шел под постоянными обстрелами на площади Восстания. Детей эвакуировали уже сложившимися коллективами: детскими домами, садами, школами, интернатами. Чтобы не было сутолоки и сумятицы, родителям не сообщили, где будет сбор детей. Но место сбора скрыть не удалось. И детей увозили на вокзалы через тоннель плачущих матерей, сестер, бабушек, которые вынуждены были оставаться рыть окопы. Родители говорили своим детям, что их увозят на дачу. Никто не представлял надолго ли уезжают дети, что им дать с собой? Было лето и немногие родители догадались положить своему ребенку зимнюю одежду, постельное белье или лишнюю пару обуви, в которых дети в дальнейшем очень нуждались.1
Уже в первые полгода войны в нашу область (до 1943 года – Челябинскую) прибыло около 30 тысяч детей. Всего в Зауралье в военные годы функционировало 176 детских домов и интернатов.2
В Шадринске одним из первых решением горисполкома от 22 июля 1941 года был организован детский дом № 1 из эвакуированного Дымоновского детского дома из Витебской области Белоруссии.
30 июля прибыл Ленинградский интернат № 442, который был заселен по адресу улица Октябрьская, 63. Сюда же, в августе, поселился Ленинградский интернат № 18/249.
С 30 июля в городе значится Ленинградский интернат № 22, дети этого интерната будут жить в начальной школе № 8, по ул. Советской, 80 и дом -интернат № 49 Ленинградского научно-исследовательского института № 49, находился он в доме по ул. Коммуны, 114.3
В Шадринск был эвакуирован Московский деткомбинат № 1 Управления Делами ЦК ВКП(б), с детьми членов ЦК, которые учились в школе № 7. Присутствие их в городе, во избежание диверсий, держалось в тайне.4
6 сентября из г. Клинцы Брянской области прибыло четыре детских сада. Их поселили в близлежащие села Шадринского района: Маслянское, Кабанье, Погадайка, Красномыльское и Сухринское.5
24 сентября в Шадринск прибыли 400 детей из г. Москвы. Большинство детей распределили в Батуринский район.6
В Шатровский район прибыло 943 эвакуированных ребенка из Ленинграда. В самом с. Шатрово поселился Ленинградский пионерский дом им. Сталина (179 детей: трое до 7 лет, 176 в возрасте от 7 до 16 лет) и Чкаловский детский дом ( дети сироты от 7 до 16 лет), в с. Саламатово поселили 94 ребенка (10 - до 7 лет, 84 - от 7 до 16), в с. Мостовка разместился Детский дом для глубоко умственно-отсталых детей им. Ушинского (182 ребенка, 9 - до 7 лет и 173 - от 7 до 16), в с. Ильино - 126 детей Ленинградского детского дома, в с. Ирюм детский дом эвакуированных детей прибудет немного позднее.
Интернаты для детей из Ленинграда были в д. Тюриковой Шадринского района. Не один интернат эвакуированных ленинградских детей обогрела далматовская земля. Детские дома и интернаты были в с. Першинском и Крутихинском, в д. Смирново.
Перечисленные детские дома и интернаты - это малая доля от общей цифры 176. Удивительно, как могла область принять такое большое количество людей! Краевед М.П.Бирюков, уроженец с. Першинского, много лет посвятивший написанию истории своего родного села, долго и кропотливо вел переписку с бывшими воспитанниками Першинского интерната, эвакуированной школы № 235 Октябрьского района города Ленинграда. Большинство примеров из жизни детей в эвакуации в данном докладе приведены из их подлинных писем. Переписка велась в конце 1960-х - начале 1970-х годов. После военного лихолетья прошли десятки лет, но взрослые люди помнят до мельчайших подробностей проведенные годы в с. Першинском: как долго и мучительно добирались дети до города Далматово, как тяжело было переживать первую уральскую зиму, как много приходилось работать, чтобы выжить.
Полтора месяца добирались дети 1928 -1939 гг. рождения в грузовых вагонах. Зима 1941 года была на редкость морозной. В неотапливаемые вагоны были поставлены печки-буржуйки, их приходилось долго топить, чтобы в вагоне хоть немного потеплело. За новой порцией дров нужно было на стоянках открывать огромную дверь, а это означало выпустить тепло. От недостатка тепла на стенах намерзал иней и снег. Его скребли, когда не было воды. У стен спали по очереди, чтобы не простудиться. На стоянках выдавали продукты. Холод и голод дети испытывали постоянно. Большие дети терпели, помогали малышам. Малыши плакали постоянно, произнося лишь одно слово "мама", оно грело растерянные души детишек. За долгий путь было несколько трагических ситуаций: горел вагон с детьми, пожар удалось быстро потушить. У одного вагона сломался кран и его с сорока дошкольникам в 200-ти мороз отцепили и поставили в тупик, забыв о нем. Молодая воспитательница только на вторые сутки поняла, что они не едут, а стоят в тупике. Дети погибли бы, если бы не её крик и слезы. Кран отремонтировали, вагон подцепили к другому эшелону с семьями военнослужащих и он прибыл на станцию Далматово раньше остальных.8
В области детей ждали. Шадринский горисполком и райисполком на своих заседаниях решали вопросы приема и устройства эвакуированных. В короткий срок нужно было подготовить жилые площади, выделить инвентарь и мебель. Заселение эвакуированных шло, в основном, в школы и клубы. В первую очередь, оборудовали помещения под кухни, заготовили сено и солому для набивки матрасов. Промкомбинат выделил плотников для изготовления топчанов, столов, табуретов, лесхоз – выделил делянки для заготовки дров.
3 ноября, решением Челябинского облисполкома, на приспособление помещений для эвакуированных детей было выделено области 45 тысяч рублей, из низ 4 тысячи - Шадринскому району.9 Особая проблема была в обеспечении продуктами, овощами, мылом, керосином.
Постоянно не хватало воспитателей. Приходилось работать с раннего утра до поздней ночи. Было принято решение привлечь женщин-общественниц: "чтобы обеспечить материнский уход за детьми детских интернатов". Однако это решение кадров не прибавило, нехватка кадров была весь период эвакуации.
Директора интернатов и детских домов должны были "обеспечить 100% охват эвакуированных детей школой. Организовать дополнительные классы В связи с увеличением контингента увеличить наполняемость классов, в исключительных случаях организовать 3-х сменную учебу, зарезервировать 6ОО тыс. рублей на содержание эвакуированных школьников". Отдел народного образования Челябинского облисполкома должен был "выполнить план закупа подержанных учебников. Выяснить возможность производства чернильного порошка в области. Имеющиеся лампы продавать в первую очередь в школы. Организовать через родительские комитеты сбор и ремонт старых ламп и горелок". 10
Но жизнь чаще текла не по указаниям сверху, а по своим внутренним законам. Директорам интернатов и детских домов приходилось обивать пороги многих учреждений, чтобы достать гвозди, стекла, продукты, бачки для питья, матрасы...
Всю войну катастрофически не хватало обуви, теплой одежды. Частенько в школу из-за отсутствия обуви ходили по очереди. Так в Першинском интернате, на 81 воспитанника было 28 пар ветхих валенок. В темное время суток жили при коптилках.
Первая зима была настоящим испытанием для детей, особенно страдали от недоедания, как следствие, от вшей. Овощей не хватало и "всю зиму ели каждый день гороховый суп. Сначала водичку, а горох на второе." Местные дразнили: "В интернате плохо жить, в интернате порция". Голод восполняли как могли: в консервных банках пекли лук, одна девочка сменяла простынь на картошку. Как-то, любопытные мальчишки в церкви под полом обнаружили зерно, его там сушили осенью. Постоянно голодные, они осторожно по зернышку выбрали зерно и съели. И если бы не помощь местных в первую зиму эвакуации, жить было бы вдвойне тяжелее.
Однако, нужно отметить, что дети с первых дней своим трудом показали, что они нахлебниками для местных жителей не будут. Все дети были заняты с раннего утра до позднего вечера. У каждого было свое поручение на день. Ежедневно дежурили на кухне, в спальных комнатах, учились, готовили уроки. Особенно много работать приходилось старшим школьникам на кухне. Нужно было достать овощи, начистить их, помыть посуду, полы. Для этого требовалось очень много воды. Будили утром рано, чтобы до школы успеть принести воды. Веревка колодца постоянно была покрыта льдом, детские ручонки примерзали к ней. Ранней пробудки требовала и топка печей, и заготовка дров для них и для кухни. За дровами ходили на выделенную колхозом деляну, сами пилили деревья, рубили ветки и тащили их на себе. Одни воспитанники вспоминают: "Никакого отдыха изо дня в день. Однажды в выходной собрались на лыжах , но не успели и часу покататься, как снова позвали пилить дрова." 11 Но большинство писали, что успевали все: и поработать, и побалагурить, и подраться, и поиграть, и пошалить, несмотря на непроходящую усталость.
За лето дети окрепли, подрасли. Большинство детских домов интернатов уже весной или же осенью 1942 года обзавелось подсобными хозяйствами. Например, Ильинскому интернату в Шатровском районе было выделено 10 га посева, Ирюмскому детскому дому - 8 га. Колхозы выделяли "для развития подсобного хозяйства» лошадей, свиней, овец.12
В Першинском интернате была своя лошадь "Чалка", корова "Красотка", свиньи и даже собака "Трезор".
В Зауралье лето – время урожая. Ленинградские дети "были удивлены богатством лесов " и плодородной зауральской землей. Все любили собирать землянику по березовому редколесью и вырубкам, грибы. За картошку работали у местных жителей на огородах. Им, городским жителям, нравилось косить сено и собирать его в стога, вдыхая аромат незнакомых трав.
Мальчики любили дежурить на кухне потому, что за отличное дежурство премией была поездка на лошади за дровами, за хлебом. Езда верхом на лошади была «высшим классом удовольствия».
Осенью 1942 года получили свой урожай картофеля и овощей, насолили грибов, хоть немного, но было свое молоко. И следующая зима показалась короче. Девочки доили корову, занимались починкой белья, одежды. За каждой девочкой постарше были прикреплены малыши и мальчик.
Мучили клопы, поэтому часто вытаскивали матрасы, выбивали их. Топчаны обрабатывали кипятком. Мальчикам приходилось выполнять разную работу: пилить дрова, ходить за свиньями, носить воду, мыть пол, чистить картошку. Во всех школах был введен предмет "Военное дело". Почти все и мальчики, и девочки старались иметь по нему "отлично". Мальчишки с особым рвением изучали ружье, стреляли из него и ... мечтали встретить хоть одного немца и отомстить за свои страдания, за потери близких. Ведь детям, кроме голода, холода и усталости приходилось переносить и потери близких. Почти у всех отцы воевали на фронте, а матери остались в блокадном Ленинграде. Часто приходили известия о смерти матерей и гибели братьев, отцов на фронте. Воспитателям приходилось сначала сообщать трагические известия, затем терпеливо успокаивать плачущих детей. По дому скучали все. Недоедание, простуды давали о себе знать: частыми были случаи заболевания туберкулезом и среди воспитанников, и среди воспитателей. Больных отправляли в Челябинскую больницу и в санатории области, где они подолгу лечились.
После снятия блокады в интернаты и детские дома стали приходить вызовы от уцелевших родственников, были случаи, когда родители сами приезжали за детьми. Нередки были случаи, что дети в эвакуации становились сиротами и им некуда было возвращаться. Самым тяжелым было расставание с ними, их распределяли по детским домам Зауралья, старших устраивали в ФЗУ Челябинской области. А директор Першинского интерната Бурмистрова Ольга Михайловна на свой страх и риск забрала трех детей с собой в Ленинград, устроила их в ФЗУ, а одного мальчика усыновила. Отделом народного образования Шадринского горисполкома за годы Великой Отечественной войны на опеку, патронирование и усыновление было отдано 217 детей.13
В течение лета 1945 года воспитанники детских домов и интернаты возвращались в свои родные места специальными рейсами. Районные организации устраивали торжественные проводы, часто поезда отходили под звуки духового оркестра. В Ленинграде многие дети, боялись школьной "городской» программы, пошли в школу на ступень ниже."14
Большинство окончивших семилетку, пошли учиться дальше, многие получили высшее образование, почти все нашли свое место в жизни. И часто при встречах с товарищами по эвакуации или наедине со своей памятью вспоминали с благодарностью зауральские села и города, что приютили их в детстве на четыре тяжелых военных года.
В июле 1945 г. талантливый воспитанник интерната ленинградских детей с. Першинского Далматовского района Курганской области Пернов Александр написал:
Прощай, Зауралье, спасибо тебе.
Прощай, Зауралье, с суровой зимой,
Сегодня мы едем в свой город родной.
Прощайте, деревни, поля и луга…
Мы едем, где битвы гремели, туда.
Спасибо району, в котором мы жили,
И людям его, тем, что нас приютили.
Старались для нас, помогали во всем,
Мы будем их помнить, пока не умрем.
Четыре мы года прожили в селе
И многому там научились:
Пилили дрова, копошились в земле,
С животными тоже возились.
И рос урожай в интернатских полях,
И свиньи росли и жирели,
И лошадь своя проходила в лесах,
На ней колокольцы звенели.
Хорошая Чалка лошадка была,
В Далматов людей доставляла,
У нас и корова «Красотка» жила,
Она молоко нам давала.
И котик «Пушок» у директора был,
Его в Ленинград увезем.
Собаку - Трезора, он дом сторожил,
Тоже с собой мы возьмем.
Теперь мы жить будем в родной стороне
И лишь вспоминать о прошедшем.
И видеть мы будем только во сне
О всем уж давно происшедшем.15